В феврале 1989 года я узнал, что после каждого подземного взрыва происходил большой выброс радиоактивного газа. Я сразу написал об этом. Письмо с сообщением о подземном испытании с выбросом радиоактивного газа и просьбой о прекращении испытаний подписали депутаты Верховного Совета Казахской ССР и послали его в Президиум Верховного Совета СССР. Через некоторое время это письмо попало к Генеральному секретарю ЦК КПСС М. С. Горбачёву. Михаил Горбачёв позвонил Геннадию Колбину: «На самом деле такое страшное испытание было 12 февраля? Пусть мне кто-нибудь сообщит с места, из Семипалатинской области». Затем Колбин поручил первому секретарю Семипалатинского обкома Кешриму Бозтаеву уменьшить эти взрывы.

Бозтаев ответственно подошёл к заданию Колбина, написал письмо и отправил Горбачёву, хотя первый секретарь областного центра не мог обращаться напрямую к генсеку, не получив указания республиканского руководства. После этого была организована специальная комиссия из сотрудников полигона. Члены комиссии посмотрели и отрапортовали: «Всё нормально». Казахстанское правительство получило такое же сообщение. Мы с депутатами зашли и нам показали бумагу: «Всё замечательно, рядовой случай произошёл».

18 февраля прозвучал новый взрыв, ещё более мощный. Но мы уже были настроены решительно. Я выступил по телевидению. Тогда мне разрешалось десять минут прямого эфира, только по другим вопросам. Однако я решился и сообщил обо всех взрывах-испытаниях и их последствиях, призвал людей собраться в Союзе писателей, где планировалось собрание, посвящённое книголюбам.

28 февраля у здания Союза писателей собралась большая толпа людей. Это был первый крупный митинг после Желтоксана. Кое-как пройдя через заполненный людьми коридор и конференц-зал, я выступил с трибуны: «Будем требовать закрытия полигона! «Холодная война» закончилась, Соединенные Штаты и Советский Союз помирились. Горбачёв об этом каждый день говорит. Для чего и против кого мы будем развивать ядерное оружие? Всё! Мир наступил, давайте готовиться к миру и для начала прикроем наши полигоны».

На этой конференции учредителями собрания было принято решение создать движение «Невада – Семипалатинск». Я сразу обозначил наш девиз – «Полигон жойылсын!».

Те, кто нас поддерживают, должны были прислать свою подпись с указанием фамилии, имени, отчества и места проживания на листке ученической тетради. В течение неполной недели мы получили более двух миллионов подписей казахстанцев. Это наши члены антиядерного движения «Невада – Семипалатинск».

Мы не случайно назвали движение не просто Семипалатинск, а «Невада – Семипалатинск». Это два главных полигона на земле. Они как сиамские близнецы. Мы считали, что, если один из них заболеет, тогда и второму не поздоровится. Так постановили и решили начать с себя: если мы остановим Семипалатинский полигон, то и Невада закроется.

Создав движение «Невада – Семипалатинск», я встречался с Нурсултаном Назарбаевым, мы говорили на эту тему. Он был премьер-министром и как официальное лицо не мог тогда участвовать в наших митингах, акциях. Но Нурсултан Назарбаев поддержал наше движение, приложил максимум усилий к тому, чтобы Семипалатинский полигон прекратил своё существование. Мы не оглашали его действия, потому что огласка могла навредить ему.

В октябре 1989 года наши акции остановили испытания на Семипалатинском полигоне, 11 из 18 запланированных в 1989 году были отменены. А в августе 1991 года Семипалатинский полигон был официально закрыт указом Нурсултана Абишевича.

Представьте, мы выступили против самого мощного военно-промышленного комплекса в мире – и победили! Это был один из важнейших шагов к независимости, одно из первых проявлений народной демократии. Это миг демократии, которым мы тогда сумели правильно воспользоваться. Не только мы, но и все демократические силы Советского Союза. Но мы были первыми!

Олжас СУЛЕЙМЕНОВ,

поэт, писатель, Қазақстанның Еңбек Ері

Из книги «100 рассказов

о Независимости Казахстана»